ГЛАВА 19. ДОЦЕНТ

Не имея за спиной папы-профессора, дяди-академика или другого влиятельного родственника из мира медицины, трудно стать ассистентом или доцентом кафедры. В таком случае нужно много работать или быть очень необходимым лично Шефу. Вот как, например, Парторг. Пришел в институт после войны, имея памятную медаль да три месяца «боевых» действий, пока ехал на фронт, призванный уже весной сорок пятого. Но этого оказалось достаточно, чтобы и в партию приняли, и в ординатуру с аспирантурой. А там и должность ассистента подошла вместе с обязанностями Парторга кафедры. Со временем получил должность доцента. И все только потому, что при советской власти Парторг в любом учреждении или коллективе был весьма важной персоной. В том числе и на кафедре. Хотя ничего, по существу, там не делал. Лекции он читал очень редко, да два-три раза в неделю вел занятия со студентами прикрепленных к нему групп. В остальное время запирался в кабинете и тихонько дремал в свое удовольствие. А если не дремал, то вместе со Стукачом и Завучем обсуждал все кафедральные сплетни, чтобы потом донести их Шефу в наилучшем виде. И донос на «сомнительную» личность Доктора прошел к Шефу тоже с их «легкой руки»…

«А стоит ли этим Доктором персонально заниматься? Хотя сам Заведующий его очень хвалил… Но кто-то ведь должен работать? Готовить научные отчеты в Фармкомитет об испытаниях лекарственных препаратов за подписью Шефа. Да еще проводить испытания этих самых препаратов… Вести научный студенческий кружок… Заниматься докладами ординаторов последнего года обучения… Писать рецензии на монографии и диссертации — тоже, кстати, за подписью Шефа… Давать заключения на изобретения и отвечать на запросы Патентного института… Ведь не Парторг с Завучем этим занимаются, да и не профессорские дочки и сынки… А если посчитать тех, кто загружен кафедральными учебными и научными делами, и десяти пальцев будет много!»

Возможно, так размышляла Доцент кафедры, утвержденная на эту должность по представлению самого Шефа.

— Всего пятнадцать лет кафедральной каторги и вот тебе должность Доцента, — так кто-то пошутил по поводу ее назначения.

Ведь она не была чьей-то протеже и добилась своего положения в ущерб личной жизни со всеми ее удовольствиями. И в отличие от Завуча, Стукача и Парторга, она работала в отделении с раннего утра до позднего вечера, занимаясь самой важной частью кафедральной науки: редактировала научные статьи, отзывы, рецензии диссертаций и все то, на чем ставилась затем подпись самого Шефа. Ко всему этому она была человеком терпеливым, мягким и неконфликтным, руководствуясь жизненным принципом «если нужно, значит нужно». Помимо этого, она руководила на кафедре студенческим научным кружком, помогая тем, кто стремился впоследствии занять в жизни более достойное место, чем должность участкового терапевта в районной поликлинике.

Слушая рассказ Заведующего о Докторе, она вспомнила его выступление на научной пятнице и решила познакомиться с ним поближе. На следующий день Доктор сидел в кабинете у Доцента и увлеченно рассказывал ей о своей идее, позволившей избежать тяжелому больному реанимации.

— А почему вы решили применить этот препарат? — спросила она. — Ведь это антидот, и его не назначают при астме?

— Поскольку в отделении не было лекарства, эффективно растворяющего слизь, я подобрал подходящее по химическому строению средство, способное это сделать, — отвечал Доктор, — тем более что оно разрешено фармакопеей.

Доцент, скептически слушавшая рассуждения Доктора, поинтересовалась, откуда у него такие познания. И тогда тот рассказал о своей учебе в военной академии, а затем на листке бумаги понятно изобразил результат химического взаимодействия антидота со слизью.

— Да, — подумала она, — этот ординатор мог бы уже сейчас проводить исследования в научной лаборатории кафедры. Надо бы поговорить о нем с Шефом.

— Знаете что, — предложила она Доктору, — вы вполне бы могли заняться исследованиями здесь, в отделении, под моим руководством. Ну а появятся интересные результаты, сделаете доклад на научной пятнице.

Тут она вспомнила рассказ Заведующего о рассуждениях Доктора по поводу теории адреналовой блокады и добавила:

— Да, вот еще что. Вашу идею о том, что адренорецепторной блокады не существует, не стоит развивать, а уж тем более публично озвучивать при сотрудниках кафедры. Вся научная работа сейчас связана с этим направлением.

— Но это не моя идея, а существующий факт, — заметил Доктор.

— А где эти исследования опубликованы? — парировала Доцент.

Доктору нечего было возразить, ибо он вообще не имел права ссылаться на источники, с которых до тех пор не был снят гриф секретности.

— Так давайте проведем другое исследование по этой теме, и все станет ясно. Не стоит ведь следовать по тупиковому пути! — предложил он.

— Правильный это путь или нет, решает Шеф, — вдруг каким-то официальным тоном произнесла Доцент, — и не вам его обсуждать! Хотите заниматься научной работой, уважайте мнение Шефа!

Уходя от Доцента, Доктор вспомнил годы своей учебы в академии, когда один из известнейших на весь мир химиков, член всевозможных комитетов и международных организаций, обсуждая новую тему, всегда спрашивал своих слушателей:

«А что Вы думаете по этому вопросу?»

И если кто-нибудь из его учеников на зачете или экзамене не давал верного ответа на поставленный вопрос, он деликатно замечал:

«Вот тут вы не совсем верно понимаете проблему».

Фразы «Вы этого не знаете» не существовало в его лексиконе. Да и что удивительного: ведь он когда-то учился в Германии у самого Резерфорда! Недаром, когда в мединституте подошло время изучать химию, профессор-заведующий, узнав, у кого учился Доктор, со словами:

— Вы и так все, наверное, знаете, — поставил ему автоматом пятерку в зачетку.

Так что первые два года учебы в мединституте посещать ему пришлось только анатомию да латинский язык…

— Все уважали мои знания, — обиженно думал Доктор, — а здесь как в армии: я — начальник, ты — дурак!

Хотя, конечно, и в академии дураков хватало. Доктору стоило бы вспомнить некоторые перлы из учебников по военно-химическому делу.

«Основные способы дезактивации — вытряхивание, выколачивание и обметание. Для обметания используют веники. Веники бывают березовые и осиновые». Помнится, хохотали все над этими учебниками как над рассказами Зощенко. А откровение из наставления, что «сахар в основном применяется для приготовления сладкого чая», вообще использовалось как дежурная шутка. Что касается веников, то Доктор умудрился еще и вопрос задать лектору — полковнику:

— А почему не применяются дубовые веники? В армии дубов не хватает?

За что и получил пять суток гауптвахты…

— Везде дубов хватает, — сделал он заключение, направляясь в отделение для астматиков, где ему предстояло работать еще целых шесть лет. Но он об этом пока и не догадывался.